Синай. Дахаб. Солнце, песок, секс, наркотики. Пост 2

конец первой части.

Эйлат – примечательная точка среди пограничных городов Израиля. Алеф – он граничит с иорданским городом Акаба на востоке и с египетским городом Таба на юге.
Бет – все три города расположены как бы по внутренней части подковы, внутри которой Красное море.
Как говорили Ильф и Петров: “Эйлат – курортный город”. Характерные черты  – английский язык на улицах, дикие цены и скучающие жители.
Но напомню, мы с Нетой всё ещё стоим у границы в надежде, что будет попутная машина в город. Правило номер один в общении с Нетой – пусть делает всё, что хочет, у кошки четыре ноги, пока её действия не вступают в конфликт с правилом номер два.
Предвкушая дорогу пешком до Эйлата я сел на скамейку в кафетерии, а Нета отправилась ловить попутную машину или договариваться с водителем такси, чтобы довёз бедных студентов бесплатно.
В это время из ворот КПП вышли два религиозных в чёрно-белых костюмах, с чёрными кипами набекрень.
Прошли, остановились рядом с Нетой, о чём-то поговорили и пошли себе дальше.
Нета вернулась ко мне со странным удивлённо рассерженным выражением на лице.
– Что они тебе сказали?
Ошалелый взгляд на меня.
– Ну и так?
– Предложили пойти с ними.
– В гостиницу?
– Нет, просто пешком в Эйлат.
– Всё. Теперь пошли, а то твоя сестра будет права.
– ???
– Если меня прибьют, а тебя изнасилуют, то ни ей, ни мне от этого не легче.
На Нетином лице появляется улыбка до ушей.

Попробуйте в Эйлате в 5ть утра найти что-то поесть и у вас ничего не получится. Однако кофе в закусочной у центральной автобусной станции мы нашли.
Правда кофе пил только я.
Попив кофе я решил пойти сначала в местное МВД, а потом уде пойти гулять по городу.

Уже рассвело. По площади у центральной автобусной станции разносилась странная индийская музыка.
– Пошли туда.
– Ладно, идём, согласилась Нета.
По безлюдной дороге, по пустынному тротуару мы подошли к кафе. Его внешний вид действительно поражал воображение.
“Кафе Йога” – гласила надпись. Над входом в кафе наклейки на всевозможных языках мира:
Мир, Peace, Paix, Shalom.


Скучающий хозяин кафе наклеивал очередную наклейку, а с холодильника фирмы Coca-Cola на нас смотрел Будда, кося левым глазом на Шиву, подвешенного на притолоку над стойкой.

– Кофе. Крепкий чёрный кофе и две ложки сахара. А сколько стоит пиво?
– Я не знаю, я только сторож здесь, – сильный английский акцент.
Нета явно засыпала.
На обширной веранде кафе, увитой плющём, стоял биллиардный стол и кушетка. Мы расположились на ней. Играла тихая музыка, хоязин сидел за столиком и что-то кромсал из бумаги, я сидел на кушетке и пил кофе, а Нета растянувшись на подушках положила голову мне на колени и тихо посапывала.
Наверное мы производили впечатление женатой пары. Увидив столь идиллическую картину, хозяин подумав встал, пошёл в подсобку и покопавшись там достал подушку. Мы то с ним думали подсунуть её Нете под голову, но не тут то было: она наотрез отказалась сменить мои костлявые колени на мягкую подушку.
Показались первые клиенты: скучающие и галдящие подростки с утра пораньше решили сыграть в биллиард. Видя их развязное поведение хозяин кивает им на спящую Нету:
– Потише.
Через час игры на биллиарде аборигенам надоедает катать шары и они обращают своё внимание на окружение, то есть заговаривают со мной.
– Твоя жена? – кивает на Нету.
– Подруга.
– В Эйлат приехали? Откуда?
– Вообще-то едем на Синай. Я из Хайфы, а она иерусалимка.
– Страшно наверное ехать вдвоём на Синай?
– Почему страшно?
Аборигены удаляются и у нас с хозяином завязывается разговор по обмену опытом, разговор людей искусства, творцов человеческим дум и мечтаний.
Выясняется, что кафе это – что-то вроде клуба художников и вообще гиков приморского города Эйлат.
Но вот приходит время уходить, я бужу Нету и мы, перейдя площадь, входим в МВД.
Паспорт Нете продлили в секунду, мне же пришлось стоять за дверью и смотреть за сумками. Поставив ногу на клумбу с цветами, я обнаружил воткнутую там табличку:
“да, мы созданы из пепла, но не надо нас им посыпать”.
И наконец автобус, наполенный туристами везёт нас к границе. Весёлый фотограф едет зашибить деньги в гостинице, обожжёный солнцем турист лет 70-ти в шортах вышагивает по проходу. Он видимо полагает, что он птица феникс.
Граница днём выглядит гораздо веселее, чем ночью. На вертушке нас встречает всё та же милая девушка:
– Исправили документы? Проходите.
И мы проходим.

Конец второй части.

Часть Третья. На границе, дорога до Dahab.

Последний рывок, сейчас нам проштампуют паспорта и мы за границей.
Всё. Израильская территория кончилась и началась ебипетская. А между ними метр. Метр нейтральной полосы, где и чемодан некуда поставить, но непередаваемое чувство свободы бьёт в голову. Один шаг и мы в Египте.

Египет встречает нас солнцем, песком и пограничником с каменным лицом. По пустому двору вы проходите к Duty Free, тоже пустому (free from anything). Продавцы даже не обращают на вас внимания: если там и есть что купить, то увидев цену это желание у вас пропадает. Дальше по плану следует египетская таможня. У вас проверяют паспорта, просвечивают вещи. Вроде всё как в Израиле и в России, но непередаваемое ощущение, что вы добровольно проходите в Бутырку.
Даже Нета с ей энергией и похухолизмом притихает и начинает волноваться.
Напряжение достигает своего пика у обменного пункта:
– Я тебе говорю, что менять надо здесь.
– Но мне все говорили, что можно и снаружи.
– Ты как хочешь, но я буду менять здесь. Нета, ну как ты не понимаешь, что там может километров на триста во все стороны нет банков.
Нета обижается и отходит в сторону – дуется на меня.
Мы тыркаемся по залу ещё минут пять, пока нам не показывают на проходную комнату недалеко от обменного пункта.
Войдя в комнату я испытываю сильнейший шок. Египетская форма похожа на форму советской армии времён Сталина, большие печати и солдаты, стоящие за спинами офицеров, настолько усиливают ощущение сталинских казематов, что на какое-то время я теряю связь с реальностью и мне кажется, что я один из моих прадедов. но тут нам громко штампуют паспорта, тем самым разрешив въезд в Синай. Пограничники веселяться, увидев нас, придавленных тяжёлыми сумками.
Невдалеке от заставы водители такси поджидают свою жертву. В километре от этого места таксисты и лоточники разбили свой лагерь – чисто совковая барахолка. Там можно было купить еду, воду, сок и наконец нанять такси до любого города в Синае. Разбитые машины стояли неровными рядами, водители в белых длинных халатах с чалмой на голове собрались кучками вокруг туристов и торговались.
Какой-то водитель предложил нам такси, мы замешкались и видя, что мы хотим пить он предложил нам воду. Я взглянув на его жёлтые, рассыпавшиеся зубы, шепнул Нете:
– Откажись немедленно.
– Ну почему? Нельзя же так, – возмутилась она.
– Вероятно нельзя, но… – в этот момент водитель достал коричневую от грязи пластиковую бутылку Coca-Cola и джезву, сполоснул её, налил воды и подал нам, – в данном случае лучше отказаться.

Нета задумалась.
– Ты знаешь, – сказала она водителю, нам вообще-то нужно купить большую бутылку, нам ведь далеко ехать.
– Как хотите, сказал водитель и выплеснул воду на раскалённый песок. Песок зашипел.

Увидев группу израильтян, едущих в нашем направлении, мы присоединились к ним и принялись торговаться с водителем. То есть Нета, как профессионал, торговалась, а я стоял рядом и набирался опыта, изнывая от жгучей зависти, что так торговаться я ещё не научился. Сговорились на 40-ка фунтах за каждого. Паунды. Собственно цена не сдвинулась ни на йоту от первоначальной. И снова началась дорога. Первый сюрприз нас ждал в ста метрах от барахолки. КПП и снова платить. Теперь уже за въезд – 17 паундов.
Мы едем мимо новых отелей для туристов – замков в стиле “Тысяча и одна ночь”. Новостройки мелькают чаще, чем уже обжитые здания. Гостиничный бизнес неплохо процветает, а архитектура домов поражает воображение.
Минут через пятнадцать постоялый двор: наш пройдоха водитель передаёт нас другому. Видимо наёмному и менее резвому. Пока возле машины идёт ругань, я прохожу мимо постройки и выхожу к обрыву. Справа от меня медно-жёлтая гора, точно поперёк дороги, с обрыва же открывается вид на потрясающую лагуну, обжатую скалами стрёх сторон, с водой переливающейся всеми оттенками синего и голубого, до фиолетового и розового. Вся картина стоит у меня перед глазами считанные минуты и вот уже надо уходить, даже не успев вытащить камеру. Когда машина спускается по дороге, то слева в окне снова видно лагуну и все головы в машине повёрнуты туда.
Навстречу нам проезжают Камазы, по обочине дороги бредут навьюченные ослы и бедуины то в чёрных, то в белых халатах.
Кажется, что сам песок изнывает от палящего солнца.
С нами едут две девушки – израильтянки и женщина лет 45ти с матерью. Одна из девушек обращается к другой:
– Вот на это пригорке его убили. А лагерь стоял вон там.

В этот момент до меня доходит, что Синай обильно полит кровью. Израильской в особенности. Здесь стояли наши города, граница с Египтом была далеко отсюда. И в тот день, когда Синай вернули Египту, города взлетели на воздух. Наверное это было ужасающе красиво: пустой, обезлюдивший город у воды, приподнимается, вокруг него клубится пыль, поднятая этим невольным движением и тут всё опускается, рушиться вниз и остаётся ржавая кромка пустыни у моря, и куча рваного мусора.
Уход Израиля из Синая был обусловлен беспрепятственно посещать Синай израильтянами.Продолжение следует…